Стрелочник?

В интернате «Юлдаш», наконец-то, нашли «ВИНОВАТОГО» во всех бедах, им оказался проживающий Заббаров, который один из первых стал говорить правду. А как в народе говорится – "правда - глаза режет”, так и получилось в истории с домом для престарелым, крайнего, стрелочника, нашли.

30 ноября 2009 года должно было состояться судебное разбирательство по поводу инцидента, произошедшего в начале этого года в доме-интернате «Юлдаш». В новогодние праздники 2009 года сильно выпивший Заббаров якобы «учинил дебош и избил пенсионера Кириллова», также проживающего в интернате. В течение длительного времени про это ЧП никто не вспоминал: ни потерпевший, ни обвиняемый, что самое интересное, не вспоминало даже руководство интерната. Директор интерната и медработник З. «забыли» об этотм до тех пор, пока Заббаров не стал открыто выступать против творимого произвола. Как только в нашей газете появилась первая информация об издевательствах в доме для престарелых, так сразу посыпались угрозы в адрес Заббарова, что, если он не будет выступать против Мухаметшина Табрика, который первый набрался смелости и рассказал газете «Без проблем» обо всех «прелестях» жизни пенсионеров в государственном учреждении, то на него подадут в суд. Но Заббаров не из робкого десятка, не смотря на все угрозы и уговоры, поступающие в его адрес, он своего мнения не изменил. 

На несостоявшееся судебное разбирательство свидетелей со стороны обвинения привезли на автомобиле УАЗ, предназначенного для санитарных целей и перевозки трупов. Обвиняемого отправили из интерната пешком, не дав ему даже денег на проезд. В свидетелях оказались те люди, которых, по словам обвиняемого, на момент конфликта даже не было поблизости, зато они выполняют любую «просьбу» сверху, а потом подходят к обвиняемому и просят прощения за свое малодушие. 

Свидетелей на судебном процессе выслушать не удалось, потому как он закончился, не успев начаться. Все дело в том, что обвиняемый Заббаров может давать показания суду только на родном, чувашском языке, которого не понимают остальные участники процесса, необходим переводчик, а такового на разбирательстве не оказалось. А вот свидетель Мухаметшин со стороны обвиняемого пообщался с нами охотно. 

«Да, Заббаров, злоупотребляет спиртным, и только в этом вся его вина. Кириллова он не избивал, я в этом абсолютно уверен. За все время пребывания в интернате, я ни разу не заметил за ним никакой склонности к насилию или хулиганству. Да, он бывает выпивает, но напившись, он ложится спать или же общается с другими бабушками и дедушками. Кириллова избила З., он и сам об этом говорил в камеру, когда приезжала независимая комиссия. Заббарова в интернате невзлюбили, как и меня за то, что мы открыто стали отстаивать свои права и права других проживающих пенсионеров. Кому понравится такая картина: «Обед. Все проживающие сидят в столовой и наблюдают, как мимо них санитарки проносят подносы с едой в другую комнату для руководства и приближенных к нему. На подносах стоят тарелки с салатами, фруктами, мясом, вкусным супом, который мы определяем по запаху. Их высочество удаляется обедать. Проживающим наливают «суп» в тарелку, который лежачие больные люди пьют через трубочку, а ходячие пытаются поймать капустный лист и кусочек картошки».

Я думаю, любой человек возмутится, пообедав таким супом разок, другой. Все бабушки и дедушки, подопечные интерната ели этот «обед» ежедневно на протяжении многих месяцев. Ни у меня, ни у Заббарова нет цели кого-то посадить в тюрьму из руководства. Мы просто хотим, чтобы директор запретил З. чинить весь этот произвол. Мы просто хотим, чтобы старики дожили свой век спокойно в мирное время, ведь их детство и молодость прошли в трудные военные годы. Мы хотим, чтобы руководство набралось смелости и признало свои ошибки». – говорит Мухаметшин.  
 

Надежда Правдивая  

13 ноября 2009 года наш сотрудник, Наталья Шахмаева, общалась с Главой администрации по телефону и задала вопрос: «Вячеслав Михайлович, а что будет с домом престарелых, когда там будет наведен порядок?» 

В.М. – А что в доме престарелых? Там все хорошо. Наталья, ты сама-то видела его?

Н.Ш.- Да. Видела. 

В.М. –Да он весь в наколках, как картинная галерея. Нашла, кому верить.

Н.Ш. – Я его не раздевала, мне не интересны его наколки. В первую очередь, я верю своим глазам и ушам. К великому сожалению, я не могла присутствовать в интернате в тот момент, когда там проводилась съемка независимой группой. В этот момент я была в администрации на встрече со СМИ, но диск я посмотрела. Вячеслав Михайлович, давайте, я приду к Вам, и мы вместе его посмотрим.

В.М. – Не надо. Я его уже видел.

Н.Ш. – И что?

В.М. – Там все нормально.

Их разговор продолжался еще несколько минут, но он уже был на другую тему. 

Как Глава администрации мог посмотреть диск, если он был предоставлен в Чистополе только в прокуратуру?! Спустя некоторое время многие свидетели, которые охотно давали показания не в пользу руководства интерната, стали от них отказываться и перестают выходить на контакт с редакцией газеты.  

Как же проводилось следствие по факту избиения Кириллова, если обвиняемый общается только на чувашском языке.? Почему следователь не предупредил судью об этом? О какой справедливости закона мы можем говорить? Кем же из «сильных мира сего» взято под особый контроль все происходящее в интернате «Юлдаш»?